Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман - Страница 88

Пришлось разводить цветную глину и, распевая «Кузнечика», мазать на боку у каждой животины короткую надпись «СВОЙ»… Лучше бы, конечно, клеймо поставить, да неохота было животин тиранить. Так что с этой проблемой я разобрался относительно легко. И мог смело приступать к следующей.

…В поселке было все по-прежнему. Ирокезы развлекались охотой, строевой подготовкой и, конечно, игрой в костяки…

В связи с чем возникла проблема, требующая неотложного внимания шамана: Костяные биты и рюхи кое у кого уже разломались от частых ударов, и их пришлось заменять на деревянные… И тут, естественно, во весь свой рост вставал актуальнейший вопрос всех времен и народов: «А можно?». Будут ли эти контрафактные подделки котироваться на Духовном рынке, добавляя маны своему обладателю, или все швыряние пройдет впустую?

— Да какие проблемы-то? — заявил я, пораженный величием этого философского вопроса. — Находите подходящей кривизны палку, которая, по вашему мнению, будет летать как надо, или изгибаете ее на костре. А потом, убедившись в ее пригодности для игры, режете на ней слово «кость»… Кто безграмотный, пусть идет к Витьку или Осакат, только пожертвование Духам не забудьте захватить, а то Щастья не будет. Так что на пожертвование лучше не скупиться! (Реально задолбали своей простотой. Я тут, понимаешь, промышленные революции устраиваю, а их только деревянные игрушки интересуют.)

Ну и наконец, действительно серьезный вопрос. Прием в ирокезы!

Было два варианта: Подождать месяца полтора до праздника Весны и принять кандидатов в племя на нем или сделать это сейчас… В праздник бы, конечно, получилось поторжественнее. Но медлить с церемонией как-то не хотелось, — лишние отличия друг от друга и разные статусы это совсем уж ненужные для нас поводы для ссор и разборок. Так что решено — вступаем сейчас!

Итак, я выпросил трое суток на подготовку. Охотники уходят в уже изрядно опустевшую ввиду нашего тут пребывания степь и волокут оттуда всю возможную добычу. Бабы роют корешки, выгребают остатки припасов, начищают котлы и сковороды.

Я инспектирую «Ведомость на зарплату» и тружусь с кусочками кожи, которые раздобыл еще в Крепости-столице, когда посетил местную обувную фабрику с рабочим визитом. Одна мыслишка зародилась у меня уже давным-давно и, пребывая в литейных мастерских, я не пожалел килограмма-полтора бронзы из наших запасов на благое дело.

И вот наступил торжественный день. Даже пастухи, пасшие стадо где-то в горных долинах, успели прибежать сюда на торжественное собрание… Хотя, конечно, было жаль, что отсутствовал Кор’тек, и те, кто ушел с ним. Зато в качестве наблюдателей на наше торжество прибыл сам Мордуй со свитой. (Ведь ирокезианство в качестве открытого для всех учения пребывание чужих на нашем празднике не только не запрещает, но и даже одобряет.)

Для начала, — все племя и почетные гости, как обычно, сели в круг, и церемония началась с торжественного выхода шамана Дебила. Впереди меня шел Витек, неся на вытянутых руках «Ведомость на зарплату», а позади Осакат… по случайно сложившейся традиции, именно сестренке, несмотря на беременность, пришлось тащить довольно тяжелое Знамя. Но что такое тяжесть по сравнению с возможностью показать себя во всей красе? Прическа была еще более причудливой, несколько дырок на шелковой рубахе задрапированы мехами, бляшки на воинском поясе начищены до блеска, а пришитый к нему скальп, кажется, даже отмыт чем-то вроде шампуня и расчесан! Ну и, естественно, топор, кинжалы…, вот только копье пришлось отставить. Но даже без копья сестренка представляла собой весьма загадочную и притягивающую взоры особу. Кажется, даже Мордуй малость припух, увидев, во что мы превратили его дорогую племянницу.

Но некогда обращать внимание на Мордуя. Пора петь гимн! Наши полковые барабанщики отбивают ритм, дудка задает мотив, и вслед за Учениками-запевалами все племя в едином порыве вскакивает на ноги и подхватывает мелодию гимна.

Высокие горы над головой, ярко горящий костер и суровые мускулистые воины, потрясающие оружием и во всю глотку ревущие «Союз нерушимый крутых ирокезов собрал воедино великий Лга’нхи!». Даже я сам, несмотря на некоторую гротескность ситуации, вдруг забыв про свой цинизм, проникся чувствами торжественности и ожидания Чуда! А судя по лицам моих соплеменников, их все это торкнуло без всякого наркокомпота.

Но нельзя сбиваться с ритма. Все опять сели, настало время речей, и Лга’нхи первым взяв слово, — сообщает изумленной публике, насколько мы круты и как станем еще круче, когда к нам присоединятся новые товарищи. Потом поднимаются старшины и авторитетные воины, толкаюшие речи-представления новых кандидатов, причем о каждом по отдельности, а бывало и по нескольку раз… С удивлением узнал много нового и о самих людях, и о тех приключениях (а их было немало), что племя пережило в мое отсутствие. Я тоже встаю в свое время и как бы не от своего лица, а от лица простого воина представляю свою девятку и рассказываю, как они отлично воевали в битве при Ущелье. А потом еще и докладываю о заслугах и достижениях четырех подростков, которые уже вполне доросли до бритья башки, особо отмечая их ударный труд как на берегу возле Улота, так и в мастерских Олидики и успехи в освоении грамоты и счета.

Потом я уже толкаю речи как Шаман, повторяя уже надоевшие всем проповеди о сути Ирокезианства и принципах, на которых мы строим свою жизнь… Мордуй со товарищи внимательно слушают.

Наконец, торжественная часть, тридцать один человек подходит ко мне, называет свое имя, надрезает палец, и я записываю его имя в «Ведомость на зарплату». Правда, на прежнюю шкуру столько имен уже не помещается, и приходится начинать новую, предварительно объяснив, что с мистической точки зрения эта та же самая шкура и свиток, вмещающий имена ирокезов, там, в мире, куда ушли все наши предки, бесконечен и неразрывен. Доказательством чему служат цифры «1» и «2» на первом и втором куске шкуры. (Для местных это очень важно.)