Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман - Страница 36

…В общем из этих и последовавших еще вопросов я сделал вывод, что Эуотоосик пытается связать Пуп Земли со своей мифической горой, а хохлов с некой ветвью великого аиотеекского народа, то ли оставшегося возле горы из-за лени, то ли оставленного охранять путь обратно. Отсюда и его интерес к нашим обычаям и верованиям. Он явно чего-то из меня выпытывал, надеялся услышать нечто, что подтвердит его теорию. Увы, я не знал что он хочет услышать, а соответственно, не мог это сказать… А было бы неплохо набиться в родственники аиотеекам… Вот только уж больно языки наши отличаются… Хотя ведь русский тоже достаточно певуч по сравнению с языком, на котором говорят местные племена. Но до аиотеекского ему, конечно, еще очень и очень далеко!

На следующее утро Асииаак сразу дал нам понять, что праздник кончился. (… Для нас. А для большинства аиотееков он еще продолжался.) Моя ли это была вина или просто так сошлось, но с утра пораньше нас выстроили на голодный желудок в один ряд и прочитали лекцию-нравоучение, объяснив, что мы сами виноваты в том, что нас сейчас осталось так мало. Аиотееки-оикия, которые в отличие от нас, ленивых скотов, на занятиях не филонят, получили лишь несколько ранений, а мы, бездари, уроды и помет плешивой козы, умудрились потерять больше половины воинов, которые почти полгода жрали со стола аиотееков и своей смертью нанесли им немалый урон. И что самое ужасное, из-за нашего разгильдяйства погиб коренной аиотеек, оикияоо второй оикия. Поэтому он, Асииаак, раньше относившийся к нам со снисхождением и чуть ли не материнской лаской-заботой, больше потворствовать нашей лени не собирается и будет учить нас, не жалея ни своих сил, ни своего хлыста, ни уж тем более спин таких подонков и лентяев, зачатых в противоестественном союзе скунса и шакала, как мы!

Потом он перетасовал весь личный состав, умудрившись разместить среди нас четырех пленных подростков, так, чтобы в строю каждый из них оказался в окружении опытных вояк, и начались строевые… Гонял он нас часа четыре. Потом разрешил приготовить пожрать, а пока каша варилась, пленных степняков и меня ждали индивидуальные занятия. Потом завтрак, потом я едва успел проведать раненых, как последовал новый сигнал на построение, и все началось заново.

…Последующие несколько дней нам оставалось утешаться лишь тем, что Асииаак оказался очень честным человеком. Он и впрямь не жалел ни своих сил, ни хлыста, а уж про наши спины я вообще молчу! Гонял он нас действительно по-черному, не обращая внимание на то, что все забритые имели какие-то раны (у меня, например, вся спина была исхлестана и жутко болела)… А больше всех, конечно, доставалось подросткам и мне.

Где-то на четвертый день такой жизни один из мальчишек сломался. Лег на землю и отказывался вставать, несмотря на все крики и пинки. Впрочем, Асииаак особо долго и не настаивал, а просто добил его у нас на глазах, несмотря на мои уговоры и обещания, что я смогу убедить парня встать и продолжить занятия. Кажется, Асииаак решил, что в качестве примера, как поступают со строптивцами, этот парнишка ему будет полезнее, чем в качестве очередного новобранца.

…Я вовремя заметил колышек-кинжал в руке другого степняка и его внезапно напружинившееся тело… К счастью, он стоял прямо передо мной, и потому я смог сбить парнишку ударом под колено, до того как тот совершил бы смертельную глупость.

Потом, озабоченно квохоча, что мол, детишки так устали, что даже с ног падают, выпросил у оикияоо немного отдыха. Асииаак наверняка заметил и выпавший из руки парнишки колышек, и его злобно напрягшуюся рожу, и мою подсечку (эта сволочь умудрялась все замечать), лишь усмехнулся и сказал, что так уж и быть, до обеда мы абсолютно свободны. (Котел в котором варился обед, уже почти закипел.)

Я снова взял инициативу в свои руки и начал покрикивать-распоряжаться мальчишками, говоря, что убитого надо достойно похоронить, чтобы он нашел правильную дорогу за Кромку, а там, в загробном мире, сумел бы отыскать свое племя… Пофигу чем, но мне надо было срочно занять своих подопечных какой-то работой, отвлекая их от дурных и нехороших мыслей. А отправка своего соплеменника к предкам была более чем достойным поводом для этого.

…Парнишки мне подчинились… После дня показательных издевательств надо мной, да и наших совместных тренировок в глазах парнишек я стал своим… Ну, конечно, в той степени, насколько «не люди» может стать своим для «люди». Да и то что я, с некоторых пор, стал общепризнанным шаманом, сыграло свою роль. Шаманы существа особые, так что в некоторых ситуациях можно подчиниться даже чужому шаману.

В общем мы подхватили труп парнишки на руки и утащили в степь. К моей большой радости, Асииаак за нами не потащился… Видать, даже он понимал, что значит похоронный обряд и почему там не место чужаку… А может, просто сообразил, что, коли он в одиночку потащится в степь вместе с тремя явными врагами и одним сомнительным союзником, драки точно не избежать… Не думаю, что он нас боялся. Просто тогда пришлось бы убить как минимум еще трех своих новобранцев. А когда командир самостоятельно уничтожает своих воинов, вместо того чтобы позволить это делать врагу, это не очень красит его в глазах начальства.

Так что в степь мы ушли, полностью свободные от опеки… Я и сам это проверял, да и парнишек попросил проследить, чтобы за нами никто не увязался. (Была одна идея.)

Уйдя достаточно далеко от лагеря, чтобы нас не могли подслушать, я положил труп на правый бок в позе зародыша, головой на восток, согласно обычаям степняков. (В глазах мальчишек мелькнуло одобрение, — все правильно делаю.) Рядом с телом положил копье, а в правую руку вложил отобранный у другого парнишки колышек-кинжал (ему сейчас он может только навредить). Затем расспросил мальчишек про имена их предков и прочел наставления душе убитого, куда идти (как я уже выяснил, у других степняков-ирокезов дорожка на тот свет у всех была общая) и кого искать в загробном мире, чтобы помогли освоиться. А в конце как бы случайно ввернул, чтобы, если что, обращался бы за помощью к ирокезам, которые так сильны и многочисленны, что с радостью помогут моему протеже и своих найти, и в загробной жизни (нежизни?) устроиться.